Кот, который дружил с кардиналом - Страница 19

За весь спектакль были пропущены всего две реплики и сделана одна ошибка – не так уж плохо для премьеры. Квиллер, сидевший вместе с Полли у прохода в пятом ряду, в душе аплодировал Деннису, когда тот произносил свою острую речь; ежился, когда Эддингтон беззвучно открывал рот; затаив дыхание, созерцал Фран в роли Анны Болейн и со страхом ожидал появления Дерека, которое грозило разрушить всю сцену смерти Екатерины. К счастью, режиссер убрал его строки, дабы не дать повода для неуместного смеха.

Однажды за чашкой кофе с Квиллером Ларри заметил:

– Надо признать, что Хилари в роли кардинала на своём месте. Несмотря на его природное высокомерие, ему удалось создать убедительный образ Вулси. Но мне всё же кажется, что успех Букингема его задел. Когда опустился занавес, толпа поклонников ринулась за кулисы, чтобы увидеть Денниса. И когда Деннис впервые появился на сцене со словами: «Добро пожаловать и с добрым утром», было слышно, как сильно забились зрительские сердца.

– Твой Генрих был великолепен, Ларри, – вступил в разговор Квиллер, – прямо как с портрета Гольбейна.

– Этого как раз и добивался Хилари. – Он почесал подбородок. – Вот что я тебе скажу: жду не дождусь минуты, когда смогу сбрить эту бороду.

Спустя три недели он сбрил бороду, Ван Брука убили, а Деннис без видимых причин исчез в неизвестном направлении.

ЧЕТЫРЕ

Понедельник, который следовал за так называемым «случаем в саду», выдался пасмурным, под стать мрачным обязанностям полиции, которые та выполняла во дворе амбара. Снующие туда-сюда служители порядка мешали Коко созерцать птиц поутру. Обычно он усаживался у огромного, выходящего в сад окна и любовался красными, жёлтыми, голубыми и коричневыми птичками, порхающими с ветки на ветку по старым деревьям и одичавшим ягодным кустарникам, некогда знавшим бережный уход.

Любимцем Коко был кардинал, который за окном по утрам и вечерам вызывал свистом своего холёного четвероногого друга. С красным опереньем, королевским хохолком, чёрной головкой и благородным клювом, кардинал был воистину птичьим королем. Казалось, он восхищался котом-аристократом. И Коко всегда глядел на него заворожённо, лишь трепеща кончиком хвоста, словно в ответ на колыхание хвостового оперения птицы.

В это утро к амбару подкатил фургон с фотографом, но полиция изъяла у него камеры, лампы и треножники. С трудом Квиллеру удалось убедить служителей закона в том, что Джон Бушленд приехал по его приглашению сделать несколько снимков интерьера амбара.

Буши, как его звали близкие, живой и энергичный молодой человек, часто бывал в разъездах. Свитер у него был украшен его любимым лозунгом: «Сегодня – здесь, а завтра – нет» – шутка, которую он обычно отпускал по поводу своей рано облысевшей головы.

– Я слыхал про несчастье, – серьёзно заметил он хозяину. – Что-нибудь прояснилось?

– Полиция ведёт расследование. Это всё, что я знаю. А как встретил известие Локмастер?

– Честно говоря, город облегченно вздохнул. Все боялись, что директор устанет от Пикакса и вернётся обратно к нам. Есть какие-нибудь улики или соображения?

– По-моему, убийца кто-то из Локмастера. Он хотел навлечь подозрение на пикаксцев. Ты был знаком с Ван Бруком, когда тот возглавлял у вас в городе школу?

– Лично нет. Поскольку у нас с Вики нет детей, с директором нам сталкиваться не приходилось.

Буши с благоговением вскинул глаза на восьмигранное каменное сооружение с поседевшей от времени деревянной обшивкой:

– Мне нравятся треугольные окна вокруг крыши. Обязательно щёлкнем несколько кадров снаружи, но только когда уберется полиция.

– Жаль, что сегодня не солнечный день, – сказал Квиллер.

– Для внутренней съемки даже лучше. Не нужно думать о бликах.

– Пошли в дом. Будешь кофе?

– Только не сейчас. Работа прежде всего. – Когда они внесли фотоаппаратуру внутрь, Буши, поражённый освещением дома, воскликнул: – А я боялся, что будет темно. Белые стены и светлое дерево значительно облегчают дело.

– Я стремился к тому, чтобы не было тёмных углов и теней. В мрачной обстановке кошки могут легко затеряться, а я предпочитаю иметь их на виду. В противном случае у меня душа не на месте. – Он протянул Буши бинокль. – Там наверху, на одной из радиальных балок, ты найдешь знак первого строителя амбара: «Д. Мейфус и сын, 1881». Хорошо бы его как-то запечатлеть. Запереть кошек наверху?

– Не стоит. А кто занимался мебелью?

– Фран Броуди. Я не хотел ничего простого и грубого, и она сказала, что современная мебель лишь подчеркнёт старинную конструкцию.

В гостиной стояли два дивана и огромное кресло с твидовой, цвета соломы, обивкой – все три предмета интерьера с неслаженными углами, смелой, современной конструкции. Столики были из белого лакированного бруса.

– В Локмастере ничего подобного не встретишь, – произнёс Буши.

Квиллер обратил внимание фотографа на то, что хотел бы заснять: сосновый шкаф, гравюры с изображением летучих мышей, наборную кассу, знаменитое пальто-макинтош.

– Моя мать была из рода Макинтошей, – пояснил он.

– Конечно. Нет проблем. Всё, что скажешь. – Буши расхаживал по амбару, настраивая фотокамеру. – Куда ни глянь – везде глаз не оторвать. Углы осветить здесь будет не проблема – под балками и лоджиями полно места для осветительных ламп.

– Чем я могу помочь?

– Ничем. Электрических розеток, как я погляжу, у тебя предостаточно. Возможно, придется немного подвинуть кое-что из мебели.

– Ну, раз я тебе не нужен, Буши, то я пойду. У меня есть кое-какие дела. Захочешь пить – прохладительные напитки в холодильнике. Захочешь кофе – нажми на кнопку. Ну, пока! Насчёт телефона не беспокойся – включен автоответчик. Главное, смотри, чтобы кошки не выскочили за дверь.